ПСИХОАНАЛИЗ БИОГРАФИИ Александра Панасюка

 

ИЛИ ИНТЕРЕСНЫЕ ДЕТАЛИ ИЗ ЖИЗНИ ПРОФЕССОРА

 

 

 

- А почему только «интересные», Александр Юрьевич?

 

-  А потому что не интересные и читать не интересно.

 

А еще потому что отлично помню и день смерти Сталина (хотел даже заплакать, но почему-то не получалось), и даже помню пленных немцев, работавших около нашего дома (а мы, мальчишки, бегали и собирали им окурки, а мама в кастрюльке приносила им какую-то еду), и даже помню салют Победы в 45-ом, и даже помню как молодой Горбачев говорил «Так жить нельзя»…. Вот сколько интересного! Но – все по порядку.

 

Итак:

 

 

 Родился я перед самой войной (Великой Отечественной – 1941-1945) – 8 ноября 1940 года – и вот первая фотография,

 

побывавшая (как гласит семейная легенда) на фронте у отца…

 

***

Астрологи говорят, что я – Скорпион, да к тому же еще и Дракон (ничего себе!)

 

  А поскольку я родился на второй день самого большого советского праздника –  Великой Октябрьской Социалистической революции (8 ноября), то и долго хвастался, что «мой день рождения – всегда выходной!»; дохвастался(((.

 

Родился где-то в Москве, возможно – в Люблино, где, как говорят, покоится мой дед, которого я никогда не видел, но о котором очень много слышал от мамы: был весьма зажиточный кулак.

 

 

 Дед был не просто деревенским олигархом, но еще и умным: у  него, посмотрите, нос лауреата Нобелевской премии (об этом см. в учебнике его внука - А. Панасюка: «Дистанционное тестирование собеседника»  ).

А когда красные пришли раскулачивать, то предложили деду: либо отдай свои хоромы (огромный каменный дом) и – на все четыре стороны, либо – к стенке. Дед был умный: дом-то еще мог да не один построить… и нашел-таки в той новой действительности нишу для своих способностей. И нам передал эти свои интеллектуальные способности – через гены. И вот они – дедовы гены-то: мама с двумя классами образования занималась в советские годы легально (!) «бизнесом», да и сын её – Шурка – как и нагадала цыганка про меня маме – «будет он большим у тебя человеком»

​

 да уж… кто бы мог подумать, что станет доктором наук… Гены однако...

 

 А что касается моей родины, то у меня две родины – биологическая – Москва (которую я вижу как человека с цилиндром на голове и в валенках на ногах  ) и духовная, но о ней – чуть позже.

 

Учиться начал с 8 лет  (хиленький потому что был, «ослабленный ребенок»… сказывались первые годы войны: вон, посмотрите: что справа – самый маленький среди ровесников, ему бы в детский сад еще ходить, а не в школу), да к тому же родился раньше срока аж на целых два месяца поспешил, да и всю жизнь спешу... Близкие всё время притормаживают…

 

 Окончил  8 классов на «удовлетворительно» (странная вещь: в школе учился неважно, а Университет закончил чуть не с красным дипломом – по политэкономии, принципиально пересдавать не стал, а то был бы красный диплом!), а затем, после школы – Серпуховское медицинское училище (так что я еще и фельдшер)

​.

Служил в Армии (точнее – не в Советской Армии, а в погранвойсках, которые не относились к СА).

​

А вот потом началась цепь роковых, судьбоносных «случайных событий» (это я теперь знаю, что все такие события – вовсе не случайные, есть доказательства, целую книгу об этом написал! ).

 

 Случайно (!) оказался в Ленинграде да и «застрял» там на четверть века, а полюбил его на всю жизнь и стал этот город моей духовной родиной:

 

 

​

 

Люблю тебя, Петра творенье,

Люблю твой строгий, стройный вид,

Невы державное теченье,

Береговой ее гранит.

 

 

Случайно (!) поступил в институт (в Ленинградский педиатрический медицинский институт тогда мальчишек принимали «за штаны», а на мне были не просто «штаны», а настоящие галифе (посмотрите:  .

Случайно (!) встретил свою Альбину Кузьминичну (у стенда, где вывешивали списки принятых в институт ) да вот уже вместе более сорока лет.

​

  И на этом цепь «эпохальных» событий (о которых я и не думал, и не гадал) прерывается, дальше – вроде как все по умыслу (только - по чьему?).

 

Будучи студентом уже третьего курса мединститута однажды по радио случайно (!) услышал, что в Ленинградском университете обучают «на психолога» (не редкая - редчайшая тогда профессия).

А должен Вам сказать, что меня эта самая психология уже тогда очень сильно интересовала (и до сих пор сильно интересует, но теперь-то знаю почему), особенно «таинственные явления человеческой психики» - сиречь парапсихологические феномены. Кстати, у меня к тому времени уже была солидная картотека литературы по этой тематике (в основном советско-критическая) и я уже проводил собственные эксперименты по телепатии: колол одну гусеницу и смотрел, как на ее боль телепатически реагирует другая; неудачи не обескураживали, добился встречи с великим Л.Л. Васильевым

​

  (отцом русской парапсихологии, хотя и советским академиком) – рассказал, получил поддержку.

 

Так вот, услышал я об этом  и… (ведь истинно сказано: «Случай благоприятствует подготовленному уму») - пошел искать, где это там учат «на психолога». А учили тогда на историческом факультете (факультет психологии образовали два года спустя).

 

Вот нашел я этот факультет, иду по длинному коридору, читаю вывески и таблички…Вдруг слышу: «Молодой человек, что вы ищите?» - предо мной стоял, как я понял, ученый, с пышной шевелюрой, в очках… В общем, настоящий ученый… Я ему и говорю, что ищу, где здесь учат на психологов. Он так внимательно на меня посмотрел и спрашивает: «А что вас интересует в этой психологии?», а я возьми и с дуру скажи «Парапсихология» (святая наивность, это в те-то годы о таком помышлять). Он посмотрел на меня так внимательно-внимательно и говорит: «Вообще-то лучше, если вы никому об этом здесь говорить не будете, а учат – вон там деканат». Кто же знал, что спустя сорок лет я буду иметь честь с этим ученым сидеть за одном столом в качестве такого же члена диссертационного ученого совета – с самим академиком Бодалевым Алексеем Александровичем!

​

   Вот как бывает.

 

 

Поступать я тогда в Университет «на психолога» не стал (не поступил бы), но узнал, что можно (при определенных условиях: «если будет свободное место») перевестись из моего медицинского института в университет – без сдачи вступительных... Но не так-то это было просто… А уж больно хотелось там учиться. И я регулярно, раз в месяц заходил к декану и спрашивал: «Не появилось ли место» и регулярно получал ответ «Пока нет, заходите». И заходил, и поняли они, что от меня так просто не отстать.

И тогда декан –Борис Федорович Ломов – видно сжалился на до мной и говорит: «У нас мест нет, поедете в Москву просить место?» - «Поеду», отвечаю. И поехал, в Москву, в Министерство образования. Но – ничего не получилось. И тогда, поведав об этом Б.Ф. Ломову

 

 и услышав его очередные сочувствия (искренние, правда), я решил: раз Москва не помогла – значит, все, значит, конец. И перестал я ходить к ним, да тут еще и весенняя сессия в мединституте началась…

 

 

А первого сентября я вместе со своей супругой и своими однокурсниками начал учиться на четвертом курсе, а вечером достаю из почтового ящика открытку, где сообщается, что мне нужно явиться в Университет с документами для зачисления на отделение психологии! Эту открытку храню до сих пор.

 

  Вот ведь как бывает. (Знаю теперь, почему так получилось, написал по этой проблеме статью «Загадывание: почему не сбывается» и поместил её в написанную «Большую энциклопедию парапсихологии»  ).

 

 

И перешел я учиться в Университет (сразу на второй курс), и первую свою курсовую работу назвал: «Теоретическое обоснование телепатической связи» (не послушался А. Бодалева); скандал был жуткий (но я об этом узнал спустя сорок лет – о том, как Б. Г. Ананьев , декан,   рассвирепел, узнав об этом, и как умница В. Гайда, согласившийся на свой страх и риск быть руководителем этой курсовой, защищал меня!). В общем, вынужденно наступил я тогда на горло собственной песне, чтобы вновь запеть ее спустя много-много лет; и вот уже недавно первые пять написанных мною книг по эзотерической психологии (по парапсихологии) у издателя, а четыре из них уже увидели свет. Теперь – могу об этом писать,

​                       

 

  и не только благодаря горбачевской «перестройке», но и потому, что уже и доктор наук, и профессор, и даже академик; теперь могу себе позволить заниматься тем, чем хочу, а не тем, чем можно.

Вот как оно оборачивается.

 

 

И стал я будучи студентом-психологом в Университете  вместо запрещенной телепатии заниматься на факультете психологии сначала мышками – изучал их психические реакции, потом – обезьянками, а потом – детьми (сказывалось веяние нескольких курсов Ленинградского педиатрического медицинского…), да все больше в медицинском аспекте.

 

 

Но и тут без «научного диссидентства» все равно не обошлось: если не запрещенная телепатия, так тесты, о которых тогда также нельзя было говорить, как и о телепатии. А я все равно подготовил кандидатскую по детским тестам на интеллект, хотя, когда приезжал в Москву, московские психологи, указуя перстом в мою сторону, презрительно кричали «Тестолог!».

 

Чтобы проникнуться духом той поры, еще один эпизод.

 

Примерно за месяц до защиты (диссертация уже была написана), мои друзья звонят из Москвы (а там были и друзья-единомышленники) и говорят: стало известно, что через несколько дней в одном из отделов ЦК КПСС будет заседание, посвященное «твоим» тестам, и мы не уверены, что не повторится известное от 1936 года «Постановление ЦК ВКП(б) (предшественника КПСС) о педологических извращениях в системе Наркомпросса», которое волевым порядком запретило сначала тесты, а потом – по сути – и саму психологическую науку. Примерно в те годы великому И.П. Павлову, лауреату Нобелевской премии, принадлежало высказывание: «Психология? Я не знаю, что это такое. Есть физиология высшей нервной деятельности!»…

 

 

 И я тогда подстраховался: сделал так, что ведущим учреждением (по моей кандидатской) стал институт судебной психиатрии им. В. П. Сербского, а свою подпись под отзывом поставил сам (!) академик Морозов. А надо знать влияние этого учреждения в те годы – мало нашлось бы смельчаков спорить с советской психиатрией и ее главным лидером!

В общем, как мне сообщили, в ЦК было принято половинчатое решение в отношении тестов: «можно, но осторожно». Лед тронулся! Но у меня ничего не бывает так просто, я же Скорпион.

​

Один из моих руководителей диссертации вдруг уезжает в Израиль (или в Америку, уже не помню, да тогда это не имело значения). И подвисла моя защита, и снова надо было заручаться поддержкой власть имущих. Мир не без добрых людей. Защитился, и, как говорили полушепотом, – «блестяще». Во как.

 

 

А потом началась моя карьера преподавательская. Уж больно я любил это дело – выступать (с детства – в художественной самодеятельности («Выступает Саша Панасюк! Похлопаем, товарищи!»), в училище – самый активный в этом плане!) и до сих пор люблю. Оно и понятно: данный вид деятельности реализует мои актерские способности (вот почему говорят, что у меня это получается; а моя мама до 80 лет пела в хоре…

гены…

 

 

И я нашел свою нишу – не сцену в театре, а кафедру в лекционном зале, где мог и проявлять актерские способности (не случайно однажды после моей лекции услышал: «Это был театр одного актера»),

  и – главное -  мой интеллект на такой "сцене" не скучал.

 

 

А потом еще одна роковая случайная (!) встреча.

 

 

Поехал я как-то из своего любимого Ленинграда в командировку в Киев – там проходила какая-то конференция. Выступил я там (говорят, ярко), на этом все бы и закончилось,  как заканчивалось, когда выступал и в нелюбимой Москве, и в моем любимом Ленинграде. Но в Киеве было продолжение. После конференции всех участников посадили в автобус – экскурсия по городу. Рядом со мной сидел какой-то молодой человек; разговорились, обменялись впечатлениями о конференции, он сделал мне несколько комплиментов по поводу моего выступления. А затем вдруг спросил: «Скажите, а Вы можете приехать в Москву и выступить в нашем институте?» и назвал «Всесоюзный институт усовершенствования работников юстиции Министерства юстиции СССР». Я был мобильным, данное предложение мне льстило, и я согласился, не очень-то рассчитывая на серьезность этого разговора. Да и забыл я о нем довольно быстро.

Но примерно через три месяца в моей ленинградской квартире вдруг раздается звонок (помните открытку из Университета, когда перестал ждать? – и тут ведь - забыл о том разговоре) с приглашением прочитать у них лекцию.

 Поехал, прочитал, были довольны. Через пару месяцев еще приглашают; опять поехал, прочитал… А затем мне говорят: у нас будет учиться группа министров юстиции союзных республик – сможете им прочитать Вашу лекцию о профессиональном общении? А почему же не смогу? Смогу, - отвечаю.

И не знал я тогда, что это был за звонок. Приехал, вошел в аудиторию, забыл, что они министры, и стал работать с ними. А должен Вам сказать, что я монологичные лекции не читаю, у меня всегда идет постоянный диалог (запрограммированный мною, разумеется). И вот я пытаюсь с ними – с этими министрами – как обычно, разговаривать, а они – молчат, либо сквозь зубы что-то невнятное… Час – молчат, два – молчат…И тут меня задело! Да не может быть, чтобы я их не взял своими приемами «по Карнеги» (этим же приемам я и учил тогда своих слушателей)… А через четыре часа в аудитории раздались аплодисменты. Взял я их!

Потом мне сказали, что эту лекцию мне устроили в качестве испытания перед тем, как сделать мне предложение: переехать в Москву и перейти работать к ним! Перешел, работаю восемнадцатый год. Но ту лекцию не забуду; теперь мне ни одна аудитория не страшна, если взял тех, среди которых было немало членов ЦК советских республик – очень больших – советских - чиновников. Вот так.

 

И вот теперь у меня учатся люди самых разных категорий, ибо за двадцать пять лет каких только слушателей у меня не было! Но больше всего я все-таки люблю не слушателей, а моих дорогих студентов (теперь у нас в Академии два факультета – по обучению профессионалов и по обучению студентов).

 

Со студентами труднее (нет почтения к регалиям), их вопросы более каверзные, чаще не прогнозируемые, и это – прекрасно: ты постоянно в напряжении, постоянно в поиске. А в результате – рождаются новые идеи, чаще от студентов, чем от слушателей. Спасибо Вам, милые мои студенты.

Вот так я проживаю свой шестьдесят четвертый год жизни. Пока – интересно.

 

 

 

***

 

… С тех пор, как были написаны те строчки,

прошло уже десять лет…

 

 

 

 И за это время произошло много событий, как добрых, так и не…

 

Потерял я свою Альбину Кузьминичну, и благодарю Бога, что не она осталась одна в этом мире, мне легче, ей бы было неимоверно трудно… А теперь ей там хорошо (я знаю, а не «верю», ибо уже написал «Большую энциклопедию парапсихологии», а также книгу «Что же они видели там, «откуда никто не возвращается»»

 ).

 

И, тем не менее, я до последнего ее вздоха боролся за ее жизнь… и до сих пор не решил для себя, правильно ли делал…

 

 

…А еще я в эти годы перестал заниматься одним из двух моих любимых дел… А больше всего я любил  читать лекции и  писать книги. Но когда произошел микроинсульт (слава Богу, онемели только кончики пальцев руки), мне опытная врач сказала: «А. Ю., хотите жить – не читайте так больше лекции, как это Вы делали до сих пор… А если не можете читать тихо и спокойно – уходите»… и я ушел, было очень больно расставаться с любимым делом. А потом мы и из Москвы уехали – в славный городок (академгородок) Пущино – поближе к нашей даче, ближе к природе…

 

…А еще я за эти десять  лет написал наверное целую дюжину книг…

 

…А теперь сижу у себя на даче за компьютером и… у меня ведь осталось еще одно любимое дело – писать… Вот и пишу, и сейчас пишу – Вам, может и Вам буду полезным. А еще – продолжаю учить – дистанционно учить тому, чему написал в своих книгах…

 

 

...Вот так я и проживаю семьдесят четвертый год свой жизни… адаптируюсь к новым условиям существования… да, кажется, уже и адаптировался…  и вот спустя три года после печальных событий, уже не один… Мою жену  зовут Ольга Ивановна… и главное: она прямо-таки боготворит  Альбину Кузьминичну, хотя никогда её не видела, а только по моим рассказам, да и по старым фотографиям… Говорит: «Я её знаю…» - не могу не верить.. И еще одна особенность притягивает меня к ней: не встречал людей, которые по характеру, по системе ценностей были бы так похожи на меня, на мой характер, на моё миропонимание, как моя Ольга Ивановна…   надо же…

 

 

 

Ладно…

 

…поехали    потихонечку дальше…

 

***

А теперь, дорогой мой Гость – к следующей страничке: НАУЧНЫЕ ИНТЕРЕСЫ: ВЧЕРА И СЕГОДНЯ

 

>>>

 >>> далее >>>

Панасюк Александр Юрьевич, 2015